Андрей Почтарев На второй день после окончания Великой Отечественной войны, 11 мая 1945 г., на аэродроме Нелидово на Камчатке сели сразу два американских бомбардировщика - Б-24 "Либерейтор" и Б-25 "Митчелл". В обоих экипажах насчитывалось 19 человек летного состава. Спустя некоторое время к ним присоединились еще пять экипажей приземлившихся у союзников бомбардировщиков ВВС армии США (36 человек). В конце июля советское командование перебросило их в лагерь у села Вревское под Ташкент, а 24 августа всех пилотов переправили в Тегеран для последующей доставки на родину.
Это была последняя, пятая группа интернированных в СССР в годы войны экипажей бомбардировщиков ВВС армии ВМС США, принимавших участие в авианалетах на японские военные базы. После выполнения задач из-за боевых повреждений и нехватки топлива они приземлялись у своих союзников - в СССР, на Дальнем Востоке. По существовавшему тогда положению, поскольку Москва еще не находилась в состоянии войны с Токио, американцев полагалось интернировать.
Первооткрывателями же этого тернистого пути домой был экипаж майора Эдварда Йорка из знаменитой эскадрильи подполковника Джимми Дулиттла, предпринявшей 18 апреля 1942 г. дерзкий бомбардировочный рейд на столицу Японии.
БОМБЕРЫ ИЗ ШАНГРИ-ЛА
В январе - начале апреля 1942 г. штаб ВМС США с привлечением специалистов из штаба ВВС подготовил специальную операцию по нанесению бомбового удара по Токио в отместку за нападение на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г.. Ее суть заключалась в том, что авианосное соединение, состоящее из авианосцев "Хорнет" и "Энтерпрайз", 4 крейсеров, 8 эскадренных миноносцев и танкера, скрытно совершив переход от Сан-Франциско через Перл-Харбор к японским берегам, в сумерках поднимет в воздух группу из 16 средних бомбардировщиков Б-25 "Митчелл" и ночью подвергнет бомбардировке столицу Японии. Были разработаны два варианта операции.
По первому, если не будет противодействия противника, ударное соединение подходит к японским берегам на расстояние 500 миль. С авианосца "Хорнет" последовательно стартуют бомбардировщики и на малой высоте направляются к цели. Корабли ложатся на обратный курс. После нанесения бомбового удара по целям "Митчеллы" нагоняют авианосец и производят посадку.
Второй вариант являлся резервным. Когда самолеты не смогут вернуться на "Хорнет", после ночной сквозной бомбардировки они следуют к берегам Китая, имея целью попасть к дружественным войскам Чан Кайши на аэродром в Хучжоу, расположенный в 200 милях юго-западнее Шанхая.
18 апреля 1942 г., когда авианосное соединение находилось примерно в 750 милях от японских берегов, воздушная разведка с "Энтерпрайза" обнаружила патрульное ядро противника "Нитто Мару", успевшее до того, как пошло ко дну от артогня крейсера "Нешфилл", сообщить в свой штаб о приближении американских боевых кораблей. Дабы избежать риска встречи с японскими кораблями, ответственный за операцию - командующий 8-м оперативным соединением вице-адмирал У. Хэлси после совещания с командиром флагманского авианосца "Хорнет" кэптеном Митшером и комэска подполковником Дж. Дулиттлом выбрал второй вариант операции и в 8 час. 30 мин. приказал поднять в воздух все "Митчеллы". Шестнадцать бомбардировщиков во главе с их командиром взяли курс на Токио, а авианосное соединение в срочном порядке повернуло на восток. В числе бомбардировочной группы восьмым по счету в 8.35 стартовал и экипаж тогда еще капитана Эдварда Йорка. При встречном ветре на дальности, почти вдвое превышающей расчетную, перегруженные машины имели лишь незначительные шансы достичь западного аэродрома в Китае. Так и случилось. Подойдя незамеченными на малых высотах к пригородам японской столицы и другим городам, американские пилоты сбросили бомбы на Токио, Канадзаву, Йокогаму, Йокосуку, Кобе, Осаку и Нагою.
В Америке этот рейд получил широкую огласку. Выступая по национальному радио, президент Франклин Рузвельт, с гордостью упомянув о налете на Токио, в целях конспирации туманно пояснил особо охочим журналистам, что бомбардировщики появились якобы из таинственной страны Шангри-Ла. (Рождена эта страна была фантазией британского писателя Джеймса Хилтона, поместившего ее в Гималаях. - "НВО").
Но самые драматические события развернулись после того, как экипажи легли на курс к Китаю. Ни один из 16 бомбардировщиков из-за нехватки горючего до намеченного запасного аэродрома так и не долетел. Некоторые упали в море и затонули или разбились на оккупированной японцами китайской территории после того, как пилоты покинули их с парашютами. Восемь из них попали в плен к противнику, после чего три из них были обезглавлены самураями, а один умер в лагере. Еще один экипаж из пяти человек разбился при попытке посадить свой Б-25 на китайском восточном побережье. 64 пилота все-таки сумели пробиться к китайским партизанам и в конце концов не скоро, но вернулись в США. Среди них был и подполковник Джимми Дулиттл.
"Мудрее" всех оказался экипаж Эдварда Йорка. Отбомбившись по фабрике и обнаружив, что они уже отработали 98 галлонов бензина вместо расчетных 72-75 (1 галлон - 3,785 л), пилоты поняли, что переключиться с резервных топливных баков на основные им придется значительно раньше. Достичь Китая на этом остатке было нереально, и тогда командир повернул свою машину на северо-запад по направлению к России...
НЕИЗВЕСТНЫЙ "ЯК-4"
Помимо командира, в составе экипажа Норт Америкен Б-25 "Митчелл" (номер 40-2242) капитана Эдварда Йорка, как стало известно на сегодня, были: второй пилот - 1-й лейтенант Роберт Дж. Эмменс, штурман - 2-й лейтенант Нолан А. Херндон, механик - штабной сержант Теодор Х. Лэбэн и стрелок-радист - капрал Дэвид В. Пол.
На девятом часу полета, около 17 часов американцы заметили береговую черту. "Митчелл", стремительно сжигая последние галлоны бензина, появился со стороны моря в районе бухты Валентина между мысами Зеленый и Овсеенко на высоте тысячи метров. Как свидетельствуют архивные документы, в частности, докладная записка начальника штаба Тихоокеанского флота контр-адмирала В.Богденко начальнику ВВС ВМФ СССР генерал-лейтенанту С.Жаворонкову, уже через 12 минут полета в пределах советской территории Б-25 был впервые обнаружен постом воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) # 7516 19-го отдельного полка ПВО Тихоокеанского флота, который располагался в районе мыса Сысоева. Однако, проявив беспечность, командование поста приняло американский самолет за свой бомбардировщик Як-4, шедший без оповещения (позже по команде пройдет и как советский бомбардировщик Пе-2). Поэтому-то оперативные службы 5-го зенитно-артиллерийского (зап) и 39-го отдельного истребительного авиационного полков (оиап) тихоокеанцев особого беспокойства не проявили.
Далее "Рейдер-242", пролетевший вдоль побережья бухты Врангель, последовательно наблюдали еще два поста ВНОС. Их донесения получил оперативный дежурный 5-го зап. После первого доклада он тут же сообщил о неизвестном бомбардировщике Як-4 оперативному дежурному 39-го оиап, на что последний никак не прореагировал (накануне в их зоне заявки пролетели 3 советских бомбардировщика ДБ-3). Но и после второго доклада зенитчиков авиаторам дежурные истребители подняты не были, так как к тому времени "Митчелл" уже заходил на посадку на высоте до 100 метров. Вместе с тем поступил приказ привести в боевую готовность #1 63-й зенитно-артиллерийской дивизион. Однако зенитчики 140-й батареи, несмотря на то что американец две минуты находился в зоне их обстрела, проигнорировали приказ своего оперативного и продолжали заниматься маскировкой (впоследствии все должностные лица будут наказаны).
Воспользовавшись этим, экипаж Йорка, следуя курсом на север, продолжил полет, подыскивая площадку для экстренной посадки и все больше углубляясь на территорию СССР. В 17 час. 22 мин. Б-25, пролетев между двумя сопками, неожиданно вынырнул над долгожданным аэродромом. И здесь же пилоты увидели пару истребителей И-15, летевших к ним на перехват. Что произошло дальше, видно из рапорта командованию 39-го оиап командира звена лейтенанта Лугового: "При выполнении аэродромных полетов 18 апреля 1942 года, находясь в зоне техники пилотирования по групповой слетанности Н-1500 метров с ведомым летчиком сержантом Зиновьевым в 17 часов 22 минуты, мною был замечен самолет иностранной конструкции в районе горы "Брат и Сестра", идущий на бреющем полете Н-25-30 метров по долине реки Сучан с курсом 30 градусов по направлению аэродрома Унаши. Подав сигнал ведомому летчику "действовать по примеру", я пошел со снижением на перехват его курса. На подходе к Унаши догнал и занял положение атаки слева выше 300 метров. Начал преследование, выжидая дальнейших действий. Самолет шел со скоростью 300 километров, по прямой..."
Йорк, видя, что советский перехватчик не открывает огонь, принял его действия как "добро" на посадку. И в 17 час. 25 мин. шасси бомбардировщика Б-25 коснулись взлетно-посадочной полосы аэродрома Унаши, где базировался 39-й оиап ВВС Тихоокеанского флота. Позади у экипажа остались 9 часов труднейшего полета.
Однако Йорк и его подчиненные были по-прежнему уверены, что приземлились "вблизи Владивостока". Объяснение происходило трудно: никто из янки не говорил по-русски, и, наоборот, никто из русских не знал английского. Тем не менее прием был теплым. Вскоре в Унаши прибыла группа офицеров штаба ВВС флота во главе с заместителем командующего авиацией ТОФ полковником Губановым. Был среди них и переводчик.
Американцев пригласили в летную столовую. Ужин прошел традиционно, с широким русским застольем. Советские летчики очень хотели узнать, откуда прилетел Б-25. Йорк по карте на стене показал направление на Аляску. Именно там с сентября того же года начала свою работу знаменитая воздушная трасса по перегонке американских ленд-лизовских самолетов, включая и "Митчеллы", в СССР - "Алсиб".
За ночь доклад о приземлении союзников в расположении полка ВВС ТОФ поступил по команде в столицу. Оттуда последовало указание - доставить экипаж в Хабаровск, в штаб Дальневосточного фронта.
После завтрака американцев посадили на борт транспортного самолета, который взял курс на Хабаровск. Там с пилотами встретился командующий фронтом генерал армии И.Апанасенко. От имени советского правительства он сообщил об их интернировании. Растерянные американцы никак не могли понять, почему же советское командование изменило свое решение и не позволило им вылететь в Китай.
ВЕЛИКА СТРАНА РОССИЯ
После восьмидневного пребывания под Хабаровском в ожидании окончательного вердикта советских властей Йорка и его боевых товарищей отправили поездом на Запад. В пути их сопровождали три офицера Красной Армии.
18 мая поезд прибыл в Куйбышев (ныне Самара), где в тот период разместилось большинство эвакуированных из Москвы наркоматов. Здесь же находились и иностранные дипломатические миссии, в том числе и японская. Во избежание утечки информации о нахождении американских пилотов в "столице" советские власти не пошли на организацию их встречи с послом США. И в тот же день пилотов перевезли в деревню Охун, недалеко от Пензы. С ними по-прежнему находились три советских офицера, в том числе переводчик, а обслуживали аж семь женщин, убиравших дом и готовивших пищу.
15 августа советское командование приняло решение перевезти интернированных в город Оханск Пермской области. Поездом их доставили через Казань сначала в Молотов (Пермь), а затем на пароме переправили по Каме в Оханск. Здесь американцам предстояло прожить 7 месяцев. Наркомат иностранных дел СССР постоянно информировал посольство США обо всех перемещениях.
11 сентября в Оханск вместе с послом США прибыла целая делегация: генерал-майор Ф.Брэдли, занимавшийся в СССР организацией авиатрассы "Алсиб", к тому времени уже бригадный генерал Микела и Пейдж. Их сопровождал немалый эскорт советских генералов и офицеров. Интернированным пилотам привезли письма от родных и близких, коробку с бельем, зубной пастой, журналы и англо-русские словари. В беседе с американскими дипломатами командир экипажа Эрвард Йорк впервые выдвинул идею о побеге, но посол и военный атташе сразу же ее отвергли. Тогда пилоты попросили их ходатайствовать о перемещении в районы с более теплым климатом, а также прислать американского врача.
Бездействие и тоска по родине действовали на Йорка (вскоре получившего очередное воинские звание майор) и его подчиненных угнетающе. Они находились на грани отчаяния, когда наконец решились 7 января 1943 г. написать письмо на двух языках - начальнику Генерального штаба Красной Армии генерал-полковнику Александру Василевскому, в надежде, что оно будет доложено Иосифу Сталину. Послание было зафиксировано в секретариате Василевского 19 января за # 923. В нем говорилось следующее: "Дорогой сэр! Мы с большим интересом следим за героической борьбой Красной Армии. Каждый советский гражданин должен чувствовать большую гордость за ее достижения. Чем дольше мы сидим здесь, бездеятельно следя за борьбой, тем больше в каждом из нас, пяти интернированных здесь, растет чувство бесполезности в нашей общей борьбе. Нас держат здесь, в Советском Союзе, вот уже около года. Теперь, когда войска нашей собственной страны все больше и больше втягиваются в борьбу, я знаю, мы могли бы принести большую пользу в Африке, например, чем здесь.
Квалифицированный экипаж бомбардировщика все еще требуется - я в этом уверен. Учитывая эти обстоятельства, не считаете ли вы возможным освободить нас для активной борьбы где-либо? Если же это абсолютно невозможно, то мы хотели бы быть использованными здесь, например, для подготовки экипажей для американских самолетов, которые вы имеете здесь (поставлявшиеся в рамках программы ленд-лиза. - Авт.), или для подготовки по десантным переправам. Я обращаюсь к вашему чувству реальности. Не думаете ли вы, что при подобных обстоятельствах японцы за бомбежку советской территории держали бы под стражей германский экипаж, сделавший посадку в Японии? Я не думаю, что кто-либо поверит этому.
Искренние пожелания успехов в новом году.
Уважающий вам майор армии США - Йорк".
На документе заместитель начальника Генштаба Красной Армии генерал-майор Боков наложил визу: "К сведению. Боков".
Неизвестно, попало ли письмо на стол Верховному, но жена Йорка сумела через свои высокие связи связаться с президентом США Франклином Рузвельтом, после чего тот лично попросил Сталина отпустить его граждан. И маховик "репатриации" был запущен.
ПОД "КОЛПАКОМ" ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
10 марта американский посол добился от Молотова разрешения на поездку в Оханск врача посольства США. К этому времени экипаж Б-25 твердо решил: с наступлением ледохода на Каме двумя группами бежать вниз по реке к южной границе. Но планы пилотов внезапно расстроил визит в их обитель двух советских офицеров, известивших их, что по письму, отправленному Йорком в Москву, принято решение: экипаж переводится в район с теплым климатом с предоставлением работы по специальности.
В тот же день на автомобилях американцев, переодетых в форму бойцов Красной Армии, перевезли в Молотов, а еще через три дня самолетом с посадкой в Уфе доставили в Чкалов (ныне Оренбург). Здесь они пересели на поезд, отправившийся в Ташкент.
О дальнейших событиях повествует ветеран, бывший контрразведчик генерал-майор в отставке Владимир Боярский: "Примерно в марте 1943 года, я, в то время майор, начальник отделения центрального аппарата НКВД, прикомандированный к Управлению контрразведки Северо-Кавказского фронта, был срочно вызван в Москву. Принял меня начальник 2-го Управления (контрразведки) Петр Васильевич Федотов и поставил задачу - провести операцию по доставке в Иран экипажа американского самолета, совершившего вынужденную посадку в нашей стране. Это было личное указание самого Сталина. Выполнить операцию предстояло в обстановке строжайшей секретности.
По выработанной легенде я являлся для всех, включая американцев, майором Красной Армии Александром Николаевичем Якименко, возвращавшимся после лечения по ранению из госпиталя в родную часть в Ашхабад (ранение у меня действительно было на фронте - в левую руку), хотя одет был в штатское. В Ташкенте меня для пущей убедительности должна была встретить "невеста", чтобы на самом деле снабдить дополнительными сведениями на дальнейший путь. В дороге я обязан был войти в контакт с пилотами, подружиться, чтобы затем облегчить им путь через границу.
В конце марта поездом я выехал в Ташкент. Разместили меня в двухместном купе, и до Куйбышева я ехал с женой какого-то эвакуированного наркома. Там она вышла, и позже ко мне подсадили командира американского экипажа Эдварда Йорка.
Эдуард, так звал я его, довольно хорошо говорил по-русски, и мы быстро подружились с ним. К тому же в дороге у меня разболелся конъюнктивит, и несколько дней Йорк ухаживал за мной. Он был родом из Калифорнии, показывал мне фото своего дома, жены и детей. Рассказал, что его супруга, знавшая кого-то из близкого окружения президента Рузвельта, добилась у него аудиенции и ходатайства об освобождении из "русского плена" ее мужа с товарищами. По пути американцы, из которых выделялись несколько развязный штурман Боб Робертс (в Оханске он даже чуть не женился на русской хозяйке) и очень скромный молоденький стрелок-радист Пирл или Порк (скорее всего ими были второй пилот Роберт Эмменс и стрелок-радист Дэвид Пол. - Авт.), учили меня американским песням. У меня же было две бутылки водки. Так что, как могли, мы вместе коротали время.
7 апреля наш поезд прибыл в Ашхабад, где местные органы разместили экипаж в добротном двухкомнатном особняке с кухней на берегу арыка, в центре города. После того как Свиридов устроил американцев работать в аэропорт, он убыл в Москву.
С первых дней пребывания в Туркмении совместно с пограничниками я готовил переход границы американцами. Главным при этом было то, чтобы они поверили, что сами подготовили свой побег из СССР.
Для этого примерно в 20 км на юго-восток от Ашхабада, ближе к Ирану, нами была оборудована ложная контрольно-следовая полоса (КСП), якобы обозначавшая советско-иранскую границу. Надо сказать, что на настоящей границе режим проезда был уже довольно несложным. Ее охраняли советские пограничники и иранцы. И наши машины проезжали через иранские КПП свободно (поток их был довольно большим, ведь в Иране размещались советские войска, действовали наши учреждения, занимавшиеся транзитом грузов ленд-лиза, получаемых от союзников. - Авт.). Сам их досмотр при остановках был чисто формальным делом. Никаких вопросов, как правило, мол, не то, не тех везете, не задавалось..."
В ночь с 10 на 11 мая к американцам, уже переодетым в гражданское, подослали "контрабандиста", который за 250 долларов согласился перебросить их на грузовике под брезентом через границу. Предварительно они же снабдили Йорка и его товарищей схемой расположения консульства Великобритании в Мешхеде.
Как рассказали позже "беглецы" британскому консулу, они проехали на автомашине более 3 км. Затем сошли и пешком в сопровождении проводника проследовали через холмы к "границе с Ираном".
"Надо было видеть, - продолжает рассказ Владимир Боярский, - как при лунном свете, озираясь и припадая на колени, чтобы пролезть под проволочными заграждениями русских, американцы удирали на свободу. На местности нами искусно была создана реальная обстановка нелегального перехода границы нарушителями..."
Минуя на "попутной" автомашине настоящие пограничные КПП, через город Кучан янки добрались в Мешхед, где обратились в британское консульство. Вице-консул Хэдоу совместно с атташе Аюбом через три дня, осторожно объезжая советские дорожные военные комендатуры и посты, провезли американцев вдоль ирано-афганской границы в британскую зону оккупации в Иране. Через неделю, пробив деревянное ограждение на пакистанской границе, уже с другими английскими шофером и солдатом гурхом сложным маршрутом пилоты смогли добраться до города Кветты. Оттуда в тот же день 20 мая их американским военным бортом перебросили в столицу Пакистана Карачи. А далее экипаж Б-25 через Ближний Восток, Северную Африку и Южную Атлантику в обстановке полной секретности доставили в Майами (штат Флорида). После короткого отдыха 24 мая майора Йорка и его подчиненных перевезли в Вашингтон, где они доложили президенту США о выполнении своей миссии. Их 14-месячная секретная одиссея наконец-то закончилась.
Только в 1986 г. власти США сняли гриф секретности с архивных документов, касающихся интернирования американских пилотов в СССР. Все это время им было даже отказано в льготах, которыми пользуются ветераны Второй мировой войны в США.
Дарья Гармоненко